Том 2. Сумерки духа - Страница 13

Генерал разболтался, говорил много и долго, но Игнатий уже не слушал. Дверь где-то скрипнула, платье прошумело, и он понял, что вернулась Раиса.

За обедом она была особенно молчалива.

– Отчего нет Яна? – сказал Игнатий, когда они перешли из столовой в темно-красную гостиную. – Не съездить ли мне за ним?

Генерал ушел к себе, в гостиной осталась с Игнатием и Раисой только старая мисс Вудли, очень плохо понимающая по-русски. Раиса сидела у лампы, склонив темную голову к работе. На вопрос Игнатия она ответила не сейчас, продолжая работать:

– Пожалуйста, не трудитесь. Иван Иванович быть сегодня не может.

– А, значит, вы осведомлены? Вы его звали и он вам отказал?

Вместо ответа Раиса взглянула на него удивленно и стала складывать работу, намереваясь уйти.

– Позвольте, еще два слова, – остановил ее Самохин. – Я совсем не желал рассердить вас. Я хотел только, будучи уверен, что вы знаете о домашних привязанностях, весьма извинительных, нашего общего друга, – попросить вас быть добрее, не сетовать на него, если он манкирует приглашением… да и то только потому, что все это к слову пришлось, – добавил он, заметив проницательный и недоверчивый взгляд Раисы.

– Вот как! – протянула она. – Иван Иванович должен ценить вашу доброту. К несчастию, я не могу ее оценить, потому что не понимаю, к чему вы клоните речь.

– Значит, он поверил вам тайну сердца под условием ее хранить? Со мной секреты излишни. И сама барышня ничего не скрывает от меня. Прехорошенькая девочка. Манеры немножко мещанские, но зато самоотвержения – хоть отбавляй. Ему такие пухленькие и должны нравиться. Вы как будто изумлены, Раиса Михайловна? Ведь вы же знаете, невеста его, Ольга Дмитриевна Лебедева…

– Лебедева? – машинально проговорила Раиса.

– Неужели он вам ничего не сказал? Не верю, вы друзья! Ах, какой скрытник! Я понимаю, в таком случае, что вы должны сердиться на него, когда он не приходит по вашему зову. Да позвольте, не далее, как вчера…

– Довольно, – произнесла Раиса. – Не хочу знать ваших целей, но вижу ваше неискусное притворство. Боже мой! Как я могла слушать!

Она вышла, даже не убрав работу. Игнатий весело посмотрел ей вслед и подумал:

«Разгневаться изволили! Не поверили! Ну, авось немножко и поверили, а нам только немножко и нужно. Остальное сделается само собою…»

XII

Ян остановился в темной передней, у порога своей собственной комнаты, и не мог сделать ни шагу дальше. Он не стал бы подслушивать, если б сообразил, что подслушивает, но он был слишком поражен.

Он ходил к сестре. После больницы Ян обещал поехать к Белозерским обедать, там же должен был быть и Самохин. Но Ян чувствовал себя расстроенным, озябшим (стояли сильные морозы), и он решил перед Крестовским зайти домой обогреться. Теперь он стоял почти без мыслей и слушал. Говорившие в соседней комнате две женщины не подозревали его присутствия. Он узнал голос Оли, которая всегда смотрела за бабушкой, когда он уходил; собеседница ее была Раиса.

Дверь оказалась полуотворенной. Ян бессознательно, не веря ушам, подвинулся вправо – и тотчас же увидал их обеих, рядом, на широком, стареньком турецком диване. Оля была в своем розовом кашемировом платьице, вся беленькая, с растрепавшимися пепельными кудрями, серьезная, испуганная. Раиса держала ее за руки. Она не сняла черной, толстой жакетки, в которой ходила обыкновенно гулять; только перчатки сдернула и подняла вуаль. На бледных щеках едва заметно горели два розовых пятна.

– Какая ты милочка, – говорила Раиса. – Ты, верно, не знаешь, что ты такая хорошенькая. Ты прежде не была такая. Я бы тебя не узнала.

Раиса крепко несколько раз поцеловала Олю.

– Я так рада, что нашла тебя… Иван Иванович, Самохин – все знали тебя и ни разу, случайно, не назвали твоей фамилии… Но как только Самохин сказал «Лебедева», – я сейчас же поняла, что это ты. Мы с тобой, кажется, в одно время оставили гимназию… Меня увезли за границу, тебя взяли домой.

– Да, я помню… Только тогда ты была другая… Я тебя боялась… – прибавила Оля простодушно. – Знаешь, я тоже, когда мне этот Самохин говорил, я никак не могла предположить, что это ты…

– Самохин тебе говорил обо мне? – живо обернулась Раиса. – Что он говорил?

– Нет, нет – смущенно залепетала Оля. – Ничего… Я ошиблась… Я не знала, что это он про тебя.

– Глупенькая девочка! Разве я тебе не друг? Я даже знаю о тебе маленькую тайну, нечего скрывать! Кто вам нравится, сударыня? Признавайтесь!

Ольга испуганно отшатнулась, хотела встать, но Раиса держала ее крепко, обняв за плечи маленькими, сильными руками, и улыбалась, все ближе наклоняя лицо:

– Ну, право, какая ты дурочка… Чего ты испугалась? Уж если я говорю, что знаю? Иван Иванович славный, добрый, мой друг… Я так обрадовалась за него… Ведь ты его любишь? Скажи, не бойся.

– Люблю, – прошептала Оля с отчаянием. Цепкие руки Раисы охватывали, ласкали, не пускали ее, и она чувствовала себя пойманной. – Ради Бога, – прибавила она, – пойдем ко мне. Здесь я боюсь… Он может вернуться… Застать тебя…

– Нет, он не вернется. Я звала его к нам обедать. Так ты любишь? Крошка моя милая! Ну а он? Тоже любит тебя? Говори скорей!

Что-то повелительное сквозь ласку проскользнуло в голосе Раисы. Ольга поспешила ответить:

– Я не знаю…

– Как не знаешь? Разве ты сомневаешься в его словах?..

– Он мне ничего не говорил…

– Неправда! Видишь, ты не откровенна. Скажи скорее, что было между вами? Не бойся, я все устрою.